• Плач по двум нерожденным поэмам

    Аминь.

    Убил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам!
    Хороним.
    Хороним поэмы. Вход всем посторонним.
    Хороним.

    На черной Вселенной любовниками
    отравленными
    лежат две поэмы,
    как белый бинокль театральный.
    Две жизни прижались судьбой половинной —
    две самых поэмы моих
    соловьиных!

    Вы, люди,
    вы, звери,
    пруды, где они зарождались
    в Останкине,—
    в с т а н ь т е!
    Вы, липы ночные,
    как лапы в ветвях хиромантии,—
    встаньте,
    дороги, убитые горем,
    довольно валяться в асфальте,
    как волосы дыбом над городом,
    вы встаньте.

    Раскройтесь, гробы,
    как складные ножи гиганта,
    вы встаньте —
    Сервантес, Борис Леонидович,
    Браманте,
    вы б их полюбили, теперь они тоже останки,
    встаньте.

    И Вы, Член Президиума Верховного Совета
    товарищ Гамзатов,
    встаньте,
    погибло искусство, незаменимо это,
    и это не менее важно,
    чем речь
    на торжественной дате,
    встаньте.
    Их гибель — судилище. Мы — арестанты.
    Встаньте.

    О, как ты хотела, чтоб сын твой шел чисто
    и прямо,
    встань, мама.

    Вы встаньте в Сибири,
    в Москве,
    в городишках,
    мы столько убили
    в себе,
    не родивши,
    встаньте,
    Ландау, погибший в косом лаборанте,
    встаньте,
    Коперник, погибший в Ландау галантном,
    встаньте,
    вы, девка в джаз-банде,
    вы помните школьные банты?
    встаньте,

    геройские мальчики вышли в герои, но в анти,
    встаньте,
    (я не о кастратах — о самоубийцах,
    кто саморастратил
    святые крупицы),
    встаньте.

    Погибили поэмы. Друзья мои в радостной
    панике —
    «Вечная память!»
    Министр, вы мечтали, чтоб юнгой
    в Атлантике плавать,
    Вечная память,
    громовый Ливанов, ну, где ваш несыгранный
    Гамлет?
    вечная память,
    где принц ваш, бабуся? А девственность
    можно хоть в рамку обрамить,
    вечная память,
    зеленые замыслы, встаньте как пламень,
    вечная память,
    мечта и надежда, ты вышла на паперть?
    вечная память!..

    Аминь.

    Минута молчанья. Минута — как годы.
    Себя промолчали — все ждали погоды.
    Сегодня не скажешь, а завтра уже
    не поправить.
    Вечная память.

    И памяти нашей, ушедшей как мамонт,
    вечная память.

    Аминь.

    Тому же, кто вынес огонь сквозь
    потраву,—
    Вечная слава!
    Вечная слава!

    Андрей Вознесенский
    1965

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Повесть

    Он вышел в сад. Смеркался час.
    Усадьба в сумраке белела,
    смущая душу, словно часть
    незагорелая у тела.

    А за самим особняком
    пристройка помнилась неясно.
    Он двери отворил пинком.
    Нашарил ключ и засмеялся.

    За дверью матовой светло.
    Тогда здесь спальня находилась.
    Она отставила шитье
    и ничему не удивилась.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Поглядишь, как несметно

    Поглядишь, как несметно
    разрастается зло —
    слава богу, мы смертны,
    не увидим всего.

    Поглядишь, как несмелы
    табуны васильков —
    слава богу, мы смертны,
    не испортим всего.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Пожар в архитектурном институте

    Пожар в Архитектурном!
    По залам, чертежам,
    амнистией по тюрьмам —
    пожар, пожар!

    По сонному фасаду
    бесстыже, озорно,
    гориллой краснозадой
    взвивается окно!

    А мы уже дипломники,
    нам защищать пора.
    Трещат в шкафу под пломбами
    мои выговора!

    Ватман — как подраненный,
    красный листопад.
    Горят мои подрамники,
    города горят.

    Бутылью керосиновой
    взвилось пять лет и зим…
    Кариночка Красильникова,
    ой! горим!

    Прощай, архитектура!
    Пылайте широко,
    коровники в амурах,
    райклубы в рококо!

    О юность, феникс, дурочка,
    весь в пламени диплом!
    Ты машешь красной юбочкой
    и дразнишь язычком.

    Прощай, пора окраин!
    Жизнь — смена пепелищ.
    Мы все перегораем.
    Живешь — горишь.

    А завтра, в палец чиркнувши,
    вонзится злей пчелы
    иголочка от циркуля
    из горсточки золы…

    …Все выгорело начисто.
    Милиции полно.
    Все — кончено!
    Все — начато!
    Айда в кино!

    Андрей Вознесенский
    1957

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Последняя электричка

    Мальчики с финками, девочки с «фиксами»…
    Две проводницы дремотными сфинксами…

    В вагоне спят рабочие,
    Вагон во власти сна,
    А в тамбуре бормочет
    Нетрезвая струна…

    Я еду в этом тамбуре,
    Спасаясь от жары.
    Кругом гудят, как в таборе,
    Гитары и воры.

    И как-то получилось,
    Что я читал стихи
    Между теней плечистых
    Окурков, шелухи.

    У них свои ремесла.
    А я читаю им,
    Как девочка примерзла
    К окошкам ледяным.

    Они сто раз судились,
    Плевали на расстрел.
    Сухими выходили
    Из самых мокрых дел.

    На черта им девчонка?
    И рифм ассортимент
    Таким как эта — с чолкой
    И пудрой в сантиметр?!

    Стоишь — черты спитые.
    На блузке видит взгляд
    Всю дактилоскопию
    Малаховских ребят…

    Чего ж ты плачешь бурно?
    И, вся от слез светла,
    Мне шепчешь нецензурно —
    Чистейшие слова?..

    И вдруг из электрички,
    Ошеломив вагон,
    Ты
    чище
    Беатриче
    Сбегаешь на перрон.

    Андрей Вознесенский
    1959

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Почему два великих поэта

    Почему два великих поэта,
    проповедники вечной любви,
    не мигают, как два пистолета?
    Рифмы дружат, а люди — увы…

    Почему два великих народа
    холодеют на грани войны,
    под непрочным шатром кислорода?
    Люди дружат, а страны — увы…

    Две страны, две ладони тяжелые,
    предназначенные любви,
    охватившие в ужасе голову
    черт-те что натворившей Земли!

    Андрей Вознесенский
    1977

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Поют негры

    Мы —
    тамтамы гомеричные с глазами горемычными,
    клубимся,
    как дымы,—
    мы…

    Вы —
    белы, как холодильники, как марля карантинная,
    безжизненно мертвы…
    вы…

    О чем мы поем вам, уважаемые джентльмены?

    О
    руках ваших из воска, как белая известка, о, как они
    впечатались между плечей печальных, о,
    наших жен
    печальных, как их позорно жгло —
    о-о!
    «Но-но!»
    нас лупят, точно клячу, мы чаевые клянчим,
    на рингах и на
    рынках у нас в глазах темно,
    но,
    когда ночами спим мы, мерцают наши спины,
    как звездное окно.
    В нас,
    боксерах, гладиаторах, как в черных радиаторах,
    или в пруду карась,
    созвездья отражаются
    торжественно и жалостно —
    Медведица и Марс —
    в нас…

    Мы — негры, мы — поэты,
    в нас плещутся планеты.
    Так и лежим, как мешки, полные звездами
    и легендами…

    Когда нас бьют ногами,
    Пинают небосвод.
    У вас под сапогами
    Вселенная орет!

    Андрей Вознесенский
    1961

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Правила поведения за столом

    Уважьте пальцы пирогом,
    в солонку курицу макая,
    но умоляю об одном —
    не трожьте музыку руками!

    Нашарьте огурец со дна
    и стан справасидящей дамы,
    даже под током провода —
    но музыку нельзя руками.

    Она с душою наравне.
    Берите трешницы с рублями,
    но даже вымытыми не
    хватайте музыку руками.

    И прогрессист и супостат,
    мы материалисты с вами,
    но музыка — иной субстант,
    где не губами, а устами…

    Руками ешьте даже суп,
    но с музыкой — беда такая!
    Чтоб вам не оторвало рук,
    не трожьте музыку руками.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Пролог (Пес твой, Эпоха…)

    Пес твой, Эпоха, я вою у сонного ЦУМа —
    чую Кучума!

    Чую кольчугу
    сквозь чушь о «военных коммунах»,
    чую Кучума,
    чую мочу
    на жемчужинах луврских фаюмов —
    чую Кучума,
    пыль над ордою встает грибовидным самумом,
    люди, очнитесь от ваших возлюбленных юных,
    чую Кучума!

    Чу, начинается… Повар скуластый
    мозг вырезает из псины живой и скулящей…
    Брат вислоухий, седой от безумья —
    чую кучумье!

    Неужели астронавты завтра улетят на Марс,
    а послезавтра
    вернутся в эпоху скотоводческого феодализма?

    Неужели Шекспира заставят каяться
    в незнании «измов»?

    Неужели Стравинского поволокут
    с мусорным ведром на седой
    голове по воющим улицам!

    Я думаю, право ли большинство?
    Право ли наводненье во Флоренции,
    круша палаццо, как орехи грецкие?
    Но победит Чело, а не число.

    Я думаю — толпа иль единица?
    Что длительней — столетье или миг,
    который Микеланджело постиг?
    Столетье сдохло, а мгновенье длится.

    Я думаю…

    Хам эпохальный стандартно грядет
    по холмам, потрохам,
    хам,
    хам примеряет подковки к новеньким сапогам,
    хам,
    тень за конем волочится, как раб на аркане,
    крови алкает ракета на телеэкране,
    хам.

    В Маркса вгрызаются крысы амбарные,
    рушат компартию, жаждут хампартию.
    Хм!

    Прет чингисхамство, как тесто в квашне,
    хам,
    сгинь, наважденье, иль все ото только во сне?
    Кань!
    Суздальская богоматерь,
    сияющая на белой стоне,
    как кинокассирша в полукруглом окошечке,
    дай мне билет, куда не пускают после 16-ти.
    Невмоготу понимать все…

    Народ не бывает Кучумом. Кучумы — это
    божки
    Кучумство — не нация Лу Синя и Ци Бай-ши.
    При чем тут расцветка кожи?
    Мы знали их,
    белокурых.

    Кучумство с подростков кожу
    сдирало на абажуры.
    «СверхВостоку» «СверхЗапад» снится.
    Кучумство — это волна
    совиного шовинизма.
    Кучумство — это война.
    Неужто Париж над кострами вспыхнет,
    как мотылек?
    (К чему же века истории, коль снова
    на четырех?)
    При чем тут «ревизионизмы»
    и ханжеский балаган?
    (Я слышу: «Икры зернистой!» Я слышу:
    «Отдай Байкал!»)

    Неужто опять планету нам выносить на горбу?
    Время!
    Молись России
    за неслыханную ее судьбу!

    За наше самозабвение, вечное, как небеса,
    все пули за Рим, за Вены, вонзающее в себя!

    Спасательная Россия! Какие бы ни Батый —
    вечно Россия.
    Снова Россия.
    Вечно Россия.

    Россия — ладонь распахнутая,
    и Новгород — небесам
    горит на равнине распаханной —
    как сахар дают лошадям.

    Дурные твои Батыи —
    Мамаями заскулят.
    Мама моя, Россия,
    не дай тебе
    сжаться в кулак.

    Гляжу я, ночной прохожий,
    на лунный и круглый стог.
    Он сверху прикрыт рогожей —
    чтоб дождичком не промок.

    И так же сквозь дождик плещущий
    космического сентября,
    накинув
    Россию
    на плечи,
    поеживается Земля.

    Андрей Вознесенский
    1967

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Прощание с политехническим

    В Политехнический!
    В Политехнический!
    По снегу фары шипят яичницей.
    Милиционеры свистят панически.
    Кому там хнычется?!
    В Политехнический!

    Ура, студенческая шарага!
    А ну, шарахни
    по совмещанам свои затрещины!
    Как нам мещане мешали встретиться!

    Ура вам, дура
    в серьгах-будильниках!
    Ваш рот, как дуло,
    разинут бдительно.
    Ваш стул трещит от перегрева.
    Умойтесь! Туалет — налево.

    Ура, галерка! Как шашлыки,
    дымятся джемперы, пиджаки.
    Тысячерукий, как бог языческий,
    Твое Величество —
    Политехнический!
    Ура, эстрада! Но гасят бра.
    И что-то траурно звучит «ура».

    12 скоро. Пора уматывать.
    Как ваши лица струятся матово.
    В них проступают, как сквозь экраны,
    все ваши радости, досады, раны.

    Вы, третья с краю,
    с копной на лбу,
    я вас не знаю.
    Я вас люблю!

    Чему смеетесь? Над чем всплакнете?
    И что черкнете, косясь, в блокнотик?
    Что с вами, синий свитерок?
    В глазах тревожный ветерок…

    Придут другие — еще лиричнее,
    но это будут не вы —
    другие.
    Мои ботинки черны, как гири.
    Мы расстаемся, Политехнический!

    Нам жить недолго. Суть не в овациях,
    Мы растворяемся в людских количествах
    в твоих просторах,
    Политехнический.
    Невыносимо нам расставаться.

    Я ненавидел тебя вначале.
    Как ты расстреливал меня молчанием!
    Я шел как смертник в притихшем зале.
    Политехнический, мы враждовали!

    Ах, как я сыпался! Как шла на помощь
    записка искоркой электрической…
    Политехнический,
    ты это помнишь?
    Мы расстаемся, Политехнический.

    Ты на кого-то меня сменяешь,
    но, понимаешь,
    пообещай мне, не будь чудовищем,
    забудь
    со стоющим!

    Ты ворожи ему, храни разиню.
    Политехнический —
    моя Россия!-
    ты очень бережен и добр, как бог,
    лишь Маяковского не уберег…

    Поэты падают,
    дают финты
    меж сплетен, патоки
    и суеты,
    но где б я ни был — в земле, на Ганге,-
    ко мне прислушивается
    магически
    гудящей
    раковиною
    гиганта
    ухо
    Политехнического!

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее