• Реквием

    Возложите на море венки.
    Есть такой человечий обычай —
    в память воинов, в море погибших,
    возлагают на море венки.

    Здесь, ныряя, нашли рыбаки
    десять тысяч стоящих скелетов,
    ни имен, ни причин не поведав,
    запрокинувших головы к свету,
    они тянутся к нам, глубоки.
    Возложите на море венки.

    Чуть качаются их позвонки,
    кандалами прикованы к кладбищу,
    безымянные страшные ландыши.
    Возложите на море венки.

    На одном, как ведро, сапоги,
    на другом — на груди амулетка.
    Вдовам их не помогут звонки.
    Затопили их вместо расстрела,
    души их, покидавшие тело,
    на воде оставляли круги.

    Возложите на море венки
    под свирель, барабан и сирены.
    Из жасмина, из роз, из сирени
    возложите на море венки.

    Возложите на землю венки.
    В ней лежат молодые мужчины.
    Из сирени, из роз, из жасмина
    возложите живые венки.

    Заплетите земные цветы
    над землею сгоревшим пилотам.
    С ними пили вы перед полетом.
    Возложите на небо венки.

    Пусть стоят они в небе, видны,
    презирая закон притяженья,
    говоря поколеньям пришедшим:
    «Кто живой — возложите венки».

    Возложите на Время венки,
    в этом вечном огне мы сгорели.
    Из жасмина, из белой сирени
    на огонь возложите венки.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Римские праздники

    В Риме есть обычай
    в Новый год выбрасывать
    на улицу старые вещи.

    Рим гремит, как аварийный
    отцепившийся вагон.
    А над Римом, а над Римом
    Новый год, Новый год!

    Бомбой ахают бутылки
    из окон,
    из окон,
    ну, а этот забулдыга
    ванну выпер на балкон.

    А над площадью Испании,
    как летающий тарел,
    вылетает муж из спальни —
    устарел, устарел!

    В ресторане ловят голого.
    Он гласит: «Долой невежд!
    Не желаю прошлогоднего.
    Я хочу иных одежд».

    Жизнь меняет оперенье,
    и летят, как лист в леса,
    телеграммы,
    объявленья,
    милых женщин адреса.

    Милый город, мы потонем
    в превращениях твоих,
    шкурой сброшенной питона
    светят древние бетоны.
    Сколько раз ты сбросил их?
    Но опять тесны спидометры
    твоим аховым питомицам.
    Что еще ты натворишь?!

    Человечество хохочет,
    расставаясь со старьем.
    Что-то в нас смениться хочет?
    Мы, как Время, настаем.

    Мы стоим, забыв делишки,
    будущим поглощены.
    Что в нас плачет, отделившись?
    Оленихи, отелившись,
    так добры и смущены.

    Может, будет год нелегким?
    Будет в нем погод нелетных?
    Не грусти — не пропадем.
    Образуется потом.

    Мы летим, как с веток яблоки.
    Опротивела грызня.
    Но я затем живу хотя бы,
    чтоб средь ветреного дня,
    детектив глотнувши залпом,
    в зимнем доме косолапом
    кто-то скажет, что озябла
    без меня,
    без меня…

    И летит мирами где-то
    в мрак бесстрастный, как крупье,
    наша белая планета,
    как цыпленок в скорлупе.

    Вот она скорлупку чокнет.
    Кем-то станет — свистуном?
    Или черной, как грачонок,
    сбитый атомным огнем?

    Мне бы только этим милым
    не случилось непогод…
    А над Римом, а над миром —
    Новый год, Новый год…

    …Мандарины, шуры-муры,
    и сквозь юбки до утра
    лампами
    сквозь абажуры
    светят женские тела.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Романс (Запомни этот миг…)

    Запомни этот миг. И молодой шиповник.
    И на Твоем плече прививку от него.
    Я — вечный Твой поэт и вечный Твой любовник.
    И — больше ничего.

    Запомни этот мир, пока Ты можешь помнить,
    а через тыщу лет и более того,
    Ты вскрикнешь, и в Тебя царапнется шиповник…
    И — больше ничего.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Рублевское шоссе

    Мимо санатория
    реют мотороллеры.

    За рулем влюбленные —
    как ангелы рублевские.

    Фреской Благовещенья,
    резкой белизной

    за ними блещут женщины,
    как крылья за спиной!

    Их одежда плещет,
    рвется от руля,

    вонзайтесь в мои плечи,
    белые крыла.

    Улечу ли?
    Кану ль?
    Соколом ли?
    Камнем?

    Осень. Небеса.
    Красные леса.

    Андрей Вознесенский
    1962

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Сага (Ты меня на рассвете разбудишь…)

    Ты меня на рассвете разбудишь,
    проводить необутая выйдешь.
    Ты меня никогда не забудешь.
    Ты меня никогда не увидишь.

    Заслонивши тебя от простуды,
    я подумаю: «Боже всевышний!
    Я тебя никогда не забуду.
    Я тебя никогда не увижу».

    Эту воду в мурашках запруды,
    это Адмиралтейство и Биржу
    я уже никогда не забуду
    и уже никогда не увижу.

    Не мигают, слезятся от ветра
    безнадежные карие вишни.
    Возвращаться — плохая примета.
    Я тебя никогда не увижу.

    Даже если на землю вернемся
    мы вторично, согласно Гафизу,
    мы, конечно, с тобой разминемся.
    Я тебя никогда не увижу.

    И окажется так минимальным
    наше непониманье с тобою
    перед будущим непониманьем
    двух живых с пустотой неживою.

    И качнется бессмысленной высью
    пара фраз, залетевших отсюда:

    «Я тебя никогда не забуду.
    Я тебя никогда не увижу».

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Сибирские бани

    Бани! Бани! Двери — хлоп!
    Бабы прыгают в сугроб.

    Прямо с пылу, прямо с жару —
    Ну и ну!
    Слабовато Ренуару
    до таких сибирских «ню»!

    Что мадонны! Эти плечи,
    эти спины наповал,
    будто доменною печью
    запрокинутый металл.

    Задыхаясь от разбега,
    здесь на ты, на ты, на ты
    чистота огня и снега
    с чистотою наготы.

    День морозный, чистый, парный.
    Мы стоим, четыре парня,-
    в полушубках, кровь с огнем,
    как их шуткой
    шуганем!

    Ой, испугу!
    Ой, в избушку,
    как из пушки, во весь дух:
    — Ух!..

    А одна в дверях задержится,
    за приступочку подержится
    и в соседа со смешком
    кинет
    кругленьким снежком!

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Сидишь беременная, бледная

    Сидишь беременная, бледная.
    Как ты переменилась, бедная.

    Сидишь, одергиваешь платьице,
    И плачется тебе, и плачется…

    За что нас только бабы балуют
    И губы, падая, дают,

    И выбегают за шлагбаумы,
    И от вагонов отстают?

    Как ты бежала за вагонами,
    Глядела в полосы оконные…

    Стучат почтовые, курьерские,
    Хабаровские, люберецкие…

    И от Москвы до Ашхабада,
    Остолбенев до немоты,

    Стоят, как каменные, бабы,
    Луне подставив животы.

    И, поворачиваясь к свету,
    В ночном быту необжитом

    Как понимает их планета
    Своим огромным животом.

    Андрей Вознесенский
    1958

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Сирень

    Сирень похожа на Париж,
    горящий осами окошек.
    Ты кисть особняков продрогших
    серебряную шевелишь.

    Гудя нависшими бровями,
    страшен от счастья и тоски,
    Париж,
    как пчелы,
    собираю
    в мои подглазные мешки.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Скука

    Скука — это пост души,
    когда жизненные соки
    помышляют о высоком.
    Искушеньем не греши.

    Скука — это пост души,
    это одинокий ужин,
    скучны вражьи кутежи,
    и товарищ вдвое скучен.

    Врет искусство, мысль скудна.
    Скучно рифмочек настырных.
    И любимая скучна,
    словно гладь по-монастырски.

    Скука — кладбище души,
    ни печали, ни восторга,
    все трефовые тузы
    распускаются в шестерки.

    Скукотища, скукота…
    Скука создавала Кука,
    край любезнейший когда
    опротивеет, как сука!

    Пост великий на душе.
    Скучно зрителей кишевших.
    Все духовное уже
    отдыхает, как кишечник.

    Ах, какой ты был гурман!
    Боль примешивал, как соус,
    в очарованный роман,
    аж посасывала совесть…

    Хохмой вывернуть тоску?
    Может, кто откусит ухо?
    Ку-ку!
    Скука.

    Помесь скуки мировой
    с нашей скукой полосатой.
    Плюнешь в зеркало — плевок
    не достигнет адресата.

    Скучно через полпрыжка
    потолок достать рукою.
    Скучно, свиснув с потолка,
    не достать паркет ногою.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Сложи атлас, школярка шалая

    Сложи атлас, школярка шалая,-
    мне шутить с тобою легко,-
    чтоб Восточное полушарие
    на Западное легло.

    Совместятся горы и воды,
    Колокольный Великий Иван,
    будто в ножны, войдет в колодец,
    из которого пил Магеллан.

    Как две раковины, стадионы,
    мексиканский и Лужники,
    сложат каменные ладони
    в аплодирующие хлопки.

    Вот зачем эти люди и зданья
    не умеют унять тоски —
    доски, вырванные с гвоздями
    от какой-то иной доски.

    А когда я чуть захмелею
    и прошвыриваюсь на канал,
    с неба колят верхушками ели,
    чтобы плечи не подымал.

    Я нашел отпечаток шины
    на ванкуверской мостовой
    перевернутой нашей машины,
    что разбилась под Алма-Атой.

    И висят как летучие мыши,
    надо мною вниз головой —
    времена, домишки и мысли,
    где живали и мы с тобой.

    Нам рукою помашет хиппи,
    Вспыхнет пуговкою обшлаг.
    Из плеча — как черная скрипка
    крикнет гамлетовский рукав.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее