Детство
— Уходить от него. Динамить. Вся природа ж у них – дрянная. — У меня к нему, знаешь, память – Очень древняя, нутряная.
— Значит, к черту, что тут карьера? Шансы выбиться к небожителям? — У меня в него, знаешь, вера; Он мне – ангелом-утешителем.
— Завяжи с этим, есть же средства; Совершенно не тот мужчина. -У меня к нему, знаешь, – детство, Детство – это неизлечимо.
Вера Полозкова
В свежих ранах крупинки соли
В свежих ранах крупинки соли. Ночью снятся колосья ржи. Никогда не боялась боли — Только лжи.
Индекс Вечности на конверте. Две цыганки в лихой арбе. Никому не желала смерти. Лишь себе.
Выбиваясь из сил, дремала В пальцах Господа. Слог дробя, Я прошу у небес так мало… Да, тебя.
Мне бы только хотелось
Мне бы только хотелось, чтобы (Я банальность скажу, прости) Солнце самой высокой пробы Озаряло твои пути.
Мне бы вот разрешили только Теплым ветром, из-за угла, Целовать тебя нежно в челку Цвета воронова крыла.
Мне бы только не ляпнуть в шутку — Удержаться и промолчать, Не сказав никому, как жутко И смешно по тебе скучать.
Губы плавя в такой ухмылке
Губы плавя в такой ухмылке, Что на зависть и королю, Он наколет на кончик вилки Мое трепетное «люблю».
И с лукавством в медовом взоре Вкус божественным наречет. И графу о моем позоре Ему тоже запишут в счет.
С ним внутри я так быстро стану себе тесна
С ним внутри я так быстро стану себе тесна, Что и ртами начнем смыкаться совсем как ранами. Расставаться сойдемся рано мы В нежилое пространство сна.
Будет звон: вот слезами дань, вот глазами донь. Он словами засыплет пафосными, киношными. И заржавленно, будто ножнами Стиснет в пальцах мою ладонь.
Развернусь, и толпа расступится впереди. И пойду, как по головешкам, почти без звука я – Руку сломанную баюкая, Как ребеночка, на груди.
История болезни
Голос – патокой жирной… Солоно… Снова снилось его лицо. Символ адова круга нового – Утро. Дьявола колесо.
«Нет, он может – он просто ленится!» «Ну, не мучает голова?» Отчитаться. Удостовериться – Да, действительно, Ты жива.
Держит в пластиковом стаканчике Кофе – приторна как всегда. – А в ночную? – Сегодня Танечке – Подежурить придется – да?
Таня – добрая, сверхурочная – Кротость – нету и двадцати… Попросить бы бинтов намоченных К изголовью мне принести.
Я больная. Я прокаженная. Мой диагноз – уже пароль: «Безнадежная? Зараженная? Не дотрагиваться – Люболь.»
Солнце в тесной палате бесится И Голгофою на полу – Крест окна. Я четыре месяца Свою смерть по утрам стелю
Вместо коврика прикроватного, – Ядом солнечного луча. Таня? Тихая, аккуратная… И далекой грозой набатною – Поступь мерная главврача.
Сухо в жилах. Не кровь – мазутная Жижа лужами разлита По постели. Ежеминутное Перевязыванье бинта
Обнажает не ткань багровую – Черный радужный перелив Нефти – пленкой миллиметровою – Будто берег – меня накрыв.
Слито. Выпарено. Откачано Все внутри – только жар и сушь. Сушь и жар. И жгутами схвачены Соконосные токи душ.
Слезы выжаты все. Сукровицу Гонит слезная железа По щекам – отчего лиловятся И не видят мои глаза. День как крик. И зубцами гнутыми – Лихорадочность забытья. День как дыба: на ней распнуты мы – Моя память – и рядом я.
Хрип, Стон, – Он. Он.
День как вихрь в пустыне – солоно, А песок забивает рот. Днем – спрессовано, колесовано – И разбросано у ворот.
Лязг. Звон. Он. Он
Свет засаленный. Тишь пещерная. Мерный шаг – пустота идет. Обходительность предвечерняя – А совсем не ночной обход.
Лицемерное удивленьице: «Нынче день у Вас был хорош!» – Отчитаться. Удостовериться – Да, действительно, Ты умрешь.
Просиявши своей спасенностью, «Миновала-чаша-сия» – Не у ней же мы все на совести – Совесть Есть И у нас Своя.
…Утешения упоительного Выдох – выхода брат точь-в-точь, – Упаковкой успокоительного: После вечера Будет ночь.
Растравляющее, Бездолящее Око дня – световой капкан. Боже, смилостивись! – обезболивающего – Ложку тьмы На один стакан.
Неба льдистого литр – В капельницу Через стекла налить позволь… Влагой ночи чуть-чуть отплакивается Моя проклятая Люболь.
Отпивается – как колодезной Животворной святой водой. Отливается – робкой, боязной Горной речкою молодой –
Заговаривается… Жалится!.. Привкус пластиковый во рту. Ангел должен сегодня сжалиться И помочь перейти черту. то «виват» тебе, о Великая… Богом… посланная… чума… Ах, как солоно… Эта дикая Боль заставит сойти с ума…
Как же я… ненавижу поздние Предрассветные роды дня… Таня! Танечка! Нету воздуха! Дверь балконную для меня
Отворите…Зачем, зачем она Выжигает мне горло – соль…
Аллилуйя тебе, Священная Искупительная Люболь.
Надо было поостеречься
адо было поостеречься. Надо было предвидеть сбой. Просто Отче хотел развлечься И проверить меня тобой.
Я ждала от Него подвоха – Он решил не терять ни дня. Что же, бинго. Мне правда плохо. Он опять обыграл меня.
От тебя так тепло и тесно… Так усмешка твоя горька… Бог играет всегда нечестно. Бог играет наверняка.
Он блефует. Он не смеется. Он продумывает ходы. Вот поэтому медью солнце Заливает твои следы,
Вот поэтому взгляд твой жаден И дыхание – как прибой. Ты же знаешь, Он беспощаден. Он расплавит меня тобой.
Он разъест меня черной сажей Злых волос твоих, злых ресниц. Он, наверно, заставит даже Умолять Его, падать ниц –
И распнет ведь. Не на Голгофе. Ты – быстрее меня убьешь.
Я зайду к тебе выпить кофе. И умру У твоих Подошв.
И катись бутылкой по автостраде
И катись бутылкой по автостраде, Оглушенной, пластиковой, простой. Посидели час, разошлись не глядя, Никаких «останься» или «постой»; У меня ночной, пятьдесят шестой. Подвези меня до вокзала, дядя, Ты же едешь совсем пустой. То, к чему труднее всего привыкнуть — Я одна, как смертник или рыбак. Я однее тех, кто лежит, застигнут Холодом на улице: я слабак. Я одней всех пьяниц и всех собак. Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть, Что, поxоже, дело мое табак. Я бы не уходила. Я бы сидела, терла Ободок стакана или кольцо И глядела в шею, ключицу, горло, Ворот майки – но не в лицо. Вот бы разом выдохнуть эти сверла — Сто одно проклятое сверлецо С карандашный грифель, язык кинжала (желобок на лезвии – как игла), Чтобы я счастливая побежала, Как он довезет меня до угла, А не глухота, тошнота и мгла. Страшно хочется, чтоб она тебя обожала, Баловала и берегла. И напомни мне, чтоб я больше не приезжала. Чтобы я действительно не смогла.
Яблоко
попробуй съесть хоть одно яблоко без вот этого своего вздоха о современном обществе, больном наглухо, о себе, у которого всё так плохо;
не думая, с этого ли ракурса вы бы с ним выгоднее смотрелись, не решая, всё ли тебе в нём нравится — оно прелесть.
побудь с яблоком, с его зёрнами, жемчужной мякотью, алым боком, — а не дискутируя с иллюзорными оппонентами о глубоком.
ну, как тебе естся? что тебе чувствуется? как проходит минута твоей свободы? как тебе прямое, без доли искусственности, высказывание природы?
здорово тут, да? продравшись через преграды все, видишь, сколько теряешь, живя в уме лишь. да и какой тебе может даться любви и радости, когда ты и яблока не умеешь.