-
высоко, высоко сиди,
далеко гляди,
лги себе о том, что ждет тебя впереди,
слушай, как у города гравий под шинами
стариковским кашлем ворочается в груди.
ангелы-посыльные огибают твой дом по крутой дуге,
отплевываясь, грубя,
ветер курит твою сигарету быстрей тебя –
жадно глодает, как пес, ладони твои раскрытые обыскав,
смахивает пепел тебе в рукав, —здесь всегда так: весна не к месту, зима уже не по росту,
город выжал ее на себя, всю белую, словно пасту,
а теперь обдирает с себя, всю черную, как коросту,
добивает пленки, сгребает битое после пьянки,
отчищает машины, как жестяные зубы или жетоны солдатов янки,
остается сухим лишь там, где они уехали со стоянки;
россиянки
в курточках передергивают плечами на холодке,
и дымы ложатся на стылый воздух и растворяются вдалеке,
как цвет чая со дна расходится в кипятке.не дрожи, моя девочка, не торопись, докуривай, не дрожи,
посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во ржи,
для того и придуманы верхние этажи;чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы, пропала бы,
белые перила вдоль палубы,
голуби,
алиби –
больше никого не люби, моя девочка, не люби,
шейни шауи твалеби,
let it be.город убирает столы, бреет бурые скулы,
обнажает черные фистулы,
систолы, диастолы
бьются в ребра оград, как волны,
шаркают вдоль туч хриплые разбуженные апостолы,
пятки босые выпростали,
звезды ли
или кто-то на нас действительно смотрит издали,
«вот же бездари, — ухмыляется, —
остопездолы».что-то догнивает, а что-то выжжено – зима была тяжела,
а ты все же выжила, хоть не знаешь, зачем жила,
почему-то всех победила и все смогла –
город, так ненавидимый прокуратором, заливает весна и мгла,
и тебя аккуратно ткнули в него, он пластинка, а ты игла,
старая пластинка,
а ты игла, —
засыпает москва, стали синими дали,
ставь бокал, щелчком вышибай окурок,
задувай четыре свои свечи,
всех судили полгода,
и всех оправдали,
дорогие мои москвичи, —
и вот тут ко рту приставляют трубы
давно почившие
трубачи.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
мой великий кардиотерапевт,
тот, кто ставил мне этот софт,
научи меня быть сильнее, чем лара крофт,
недоступней, чем астронавт,
не сдыхать после каждого интервью,
прямо тут же, при входе в лифт,
не читать про себя весь этот чудовищный
воз неправдкак они открывают смрадные свои рты,
говорят «ну спой же нам, птенчик, спой;
получи потом нашей грязи и клеветы,
нашей бездоказательности тупой, —
мы так сильно хотели бы быть как ты,
что сожрем тебя всей толпой;
ты питаешься чувством собственной правоты,
мы — тобой»остров моих кладов, моих сокровищ, моих огней,
моя крепость, моя броня,
сделай так, чтоб они нашли кого поумней,
чтобы выбрали не меня;
всякая мечта, мое счастье, едва ты проснешься в ней, —
на поверку гнилая чертова западня.как они бегут меня побеждать,
в порошок меня растереть;
как же я устала всех убеждать,
что и так могу умереть —
и едва ли я тот паяц,
на которого все так жаждали посмотреть;
научи меня просто снова чего-то ждать.
чем-нибудь согреваться впредь.поздравляю, мой лучший жалко-что-только-друг,
мы сумели бы выжить при
ядерной зиме, равной силе четырехсот разлук,
в кислоте, от которой белые волдыри;
ужас только в том, что черти смыкают круг,
что мне исполняется двадцать три,
и какой глядит на меня снаружи —
такой же сидит внутри.
а в соревнованиях по тотальному одиночеству
мы бы разделили с тобой
гран-приВера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
и они встречаются через год, в январе, пятнадцатого числа.
и одна стала злее и обросла,
а другая одета женой магната или посла.
и одна вроде весела,
а другая сама не своя от страха,
словно та в кармане черную метку ей принесла.и одна убирает солонки-вазочки со стола,
и в ее глазах, от которых другая плавилась и плыла,
в них, в которых была все патока да смола,
— в них теперь нехорошая сталь и мгла.
и она, как была, нагла. как была, смугла.
«как же ты ушла от меня тогда.
как же ты смогла».и другая глядит на нее, и через секунду как мел бела.
и она еще меньше, еще фарфоровей, чем была.
и в ее глазах, от которых одежда делается мала,
и запотевают стекла и зеркала —
в них теперь зола.
«ты не знаешь, не знаешь, как я тебя звала,
шевелила губами, ржавыми от бухла,
месяц не улыбалась,
четыре месяца не спала.
мы сожгли друг друга дотла,
почему ты зла?
разве я тебя предала?
я тебя спасла».у них слишком те же губы, ладони, волосы,
слишком памятные тела,
те, что распороли, разъяли, вырвали из тепла,
рассадили на адовы вертела.
и одна сломалась,
другая была смела
каждая вернулась домой в тот вечер
и кожу,
кожу
с себя сняла.у одной вместо взгляда два автоматных дула,
она заказывает два рома,
закусывает удила.
— ну, чего ты молчишь.
рассказывай, как дела.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
лучше йогурта по утрам
только водка и гренадин.
обещай себе жить без драм —
и живи один.все слова переврутся сплошь,
а тебе за них отвечать.
постарайся не множить ложь
и учись молчать.Бог приложит свой стетоскоп —
а внутри темнота и тишь.
запрети себе множить скорбь —
да и зазвучишь.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
Строки стынут кроподтеками
На губах, что огнем иссушены.
Люди, пряча глаза за стеклами,
Напряженно меня не слушают.
Злое, честное безразличие —
На черта им мои истерики?..
Им машину бы поприличнее
Без метафор и эзотерики,
Им, влюбленным в пельмени с кетчупом,
Что мои словеса воздушные?
Мне понятно ведь это вечное
Ироничное равнодушие!
Они дышат дымком и сплетнями,
В их бутылочках пиво пенится,
Что им я, семнадцатилетняя
Многоумная проповедница?..
Они смотрят, слегка злорадствуя,
По-отцовски кривясь ухмылками:
«Подрасти сперва, моя страстная,
Чай, и мы были шибко пылкими!»
Я ломаю им представления —
Их дочурки дебильнолицые
Не над новым дрожат Пелевиным,
А флиртуют с ночной милицией.
Я же бьюсь, чтобы стали лучшими
Краски образов, чтоб — не блеклыми,
Но…Ты тоже меня не слушаешь,
Флегматично бликуя стеклами…Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
Прежде, чем заклеймить меня злой и слабой, —
Вспомнив уже потом, по пути домой –
Просто представь себе, каково быть бабой –
В двадцать, с таким вот мозгом, хороший мой.Злишься – обзавелась благодарной паствой,
Кормишь собой желающих раз в два дня?
Да. Те, кто был любим – ни прощай, ни здравствуй.
Тем, кто остался рядом – не до меня.С этой войной внутри – походи, осклабясь,
В сны эти влезь – страшней, чем под героин,
После мужчин, — да, я проявляю слабость, —
Выживи, возведи себя из руин,Пой, пока не сведет лицевые мышцы,
Пой, даже видя, сколько кругом дерьма.
Мальчик мой, ты не выдержишь – задымишься,
Срежешься, очень быстро сойдешь с ума.Нет у меня ни паствы, ни слуг, ни свиты.
Нет никаких иллюзий – еще с зимы.
Все стало как обычно; теперь мы квиты.
Господи,
Проапгрейди и вразуми.***
Отдайте меня букетом – одной певице.
Гвоздиками, васильками, лозой, драценой.
Пускай она обольет меня драгоценной
Улыбкой своей и бросит лежать за сценой.
Она королева.
Все остальные – вице-.Сажает тебя в партер к себе как в корытце,
Купает в горячем голосе, как младенца,
Закутывает в сиянье, как в полотенце, —
И больше тебе совсем никуда не деться,
Нигде от нее не скрыться.Ни фокусов, ни лукавства, ни грана фальши.
Ни рынка, ни секса – нет никакой игры там.
Выходишь с ее концерта раздетым, вскрытым,
Один, как дурак, с разбитым своим корытом,
И больше не знаешь в принципе, как жить дальше.Все прошлое – до секунды отменено.
Такая она, Нино.***
Жирным в журналах – желчь, ни строки о жертвах.
В жаркой зловонной жиже живем – без жабров.
Из бижутерии – тяжеленный жернов
Дежурных жанров.Щелочь уже по щиколотки – дощечки
Тащит народ, чтоб как-то перемещаться.
Щурится по-щенячьи на солнце, щёчки
Щуплые улыбает – и ищет счастья.Счастье все хнычет, перед окном маячит,
Хочет войти и плачет, чет или нечет.Память меня совсем ничему не учит.
Время совсем не лечит.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
От меня до тебя
Расстояние, равное лучшей повести
Бунина; равное речи в поиске
Формулы; равное ночи в поезде
От Пiвденного до Киевского вокзала.
Расстояние, равное «главного не сказала».Я много езжу и наедаюсь молчаньем досыта.
Мне нравится быть вне адреса и вне доступа.
Я представляю тебя, гундосого,
В царстве бутылок, шторок, железных прутьев, —
Спящим в купе, напротив.Это, собственно, все, что есть у меня живого и настоящего.
Ни почтового ящика, столь навязчивого, ни вящего
Багажа; я передвигалась бы, будто ящерка
Век, без точки прибытия, в идеале.
Чтобы стук и блики на одеяле.Это суть одиночества, сколь желанного, столь бездонного.
Это повод разоблачиться донага,
Подвести итоги посредством дольника,
Ехать, слушать колеса, рельсы, частоты пульса.
Чтобы ты прочел потом с наладонника
И не улыбнулся.Чтобы ты прочел, заморгав отчаянно, как от острого,
От внезапного, глаз царапнувшего апострофа,
Как в je t’aime.
Расстояние как от острова и до острова,
Непригодных ни для рыбалок, ни для охот.
Все маршруты лежат в обход.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
Когда-нибудь я отыщу ответ.
Когда-нибудь мне станет цель ясна.
Какая-нибудь сотая весна
Откроет мне потусторонний свет,
И я постигну смысл бытия,
Сумев земную бренность превозмочь.
Пока же плечи мне укутывает ночь,
Томительные шепоты струя,
И обвевая пряным ветром сны,
И отвлекая от серьезных книг…
И цели совершенно не ясны.
И свет потусторонний не возник.
А хочется, напротив, хмеля слов
И поцелуев, жгущих все мосты,
Бессовестного счастья, новых строф –
Нежданной, изумрудной красоты;
Бессонницы, переплетений – да! –
Сердцебиений, слившихся в одно…
А что до бренности, так это всё тогда
Мне будет совершенно все равно.
Обрушится с уставших плеч скала:
Меня отпустит прошлых жизней плен.
Мне перестанут сниться зеркала,
И призраки, и лабиринты стен…
И, может, не придется ждать сто лет.
Я знаю – зряч лишь тот, кто пил сей хмель…
Вот в нем-то и отыщется ответ,
И в нем таится истинная цель.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
Целоваться бесшумно, фары
Выключив. Глубиной,
Новизной наполнять удары
Сердца, — что в поцелуй длиной.
Просыпаться под звон гитары,
Пусть расстроенной и дрянной.
Серенады одной струной.
Обожаю быть частью пары.
Это радостней, чем одной.Но в любви не как на войне,
А скорее всего как в тайной
Агентуре: предатель не
Осуждается, а случайной
Пулей потчуется во сне;
Ты рискуешь собой вдвойне.И, подрагивая виском,
Словно ягодное желе я,
Сладким девичьим голоском
Металлическим — сожалею,
Но придется — метнуть куском
Стали в спину. Давись песком,
Будто редкостным божоле и
Как подденут тебя носком —
Улыбайся им, тяжелея.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-
-
Пусто. Ни противостоянья,
Ни истерик,ни кастаньет.
Послевкусие расставанья.
Состояние
Расстоянья —
Было, билось — и больше нет.Скучно. Мрачно. Без приключений.
Ни печали, ни палачей.
Случай. Встреча морских течений.
Помолчали — и стал ничей.Жаль. Безжизненно, безнадежно.
Сжато, сожрано рыжей ржой.
Жутко женско и односложно:
Был так нужен,
А стал
Чужой.Вера Полозкова
-
ВКонтакте
-
Поделиться в Facebook
-
Поделиться в Twitter
-
Поделиться в LinkedIn
-
Поделиться в Pinterest
-
Поделиться в Google+
-