Стихи Николая Степановича Гумилева

  • CREDO

    Откуда я пришел, не знаю…
    Не знаю я, куда уйду,
    Когда победно отблистаю
    В моем сверкающем саду.

    Когда исполнюсь красотою,
    Когда наскучу лаской роз,
    Когда запросится к покою
    Душа, усталая от грез.

    Но я живу, как пляска теней
    В предсмертный час больного дня,
    Я полон тайною мгновений
    И красной чарою огня.

    Мне все открыто в этом мире —
    И ночи тень, и солнца свет,
    И в торжествующем эфире
    Мерцанье ласковых планет.

    Я не ищу больного знанья,
    Зачем, откуда я иду;
    Я знаю, было там сверканье
    Звезды, лобзающей звезду.

    Я знаю, там звенело пенье
    Перед престолом красоты,
    Когда сплетались, как виденья,
    Святые белые цветы.

    И жарким сердцем веря чуду,
    Поняв воздушный небосклон,
    В каких пределах я ни буду,
    На все наброшу я свой сон.

    Всегда живой, всегда могучий,
    Влюбленный в чары красоты.
    И вспыхнет радуга созвучий
    Над царством вечной пустоты.

    Николай Гумилев
    Осень 1905

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Абиссиния

    Между берегом буйного Красного Моря
    И Суданским таинственным лесом видна,
    Разметавшись среди четырех плоскогорий,
    С отдыхающей львицею схожа, страна.

    Север — это болота без дна и без края,
    Змеи черные подступы к ним стерегут,
    Их сестер-лихорадок зловещая стая,
    Желтолицая, здесь обрела свой приют.

    А над ними насупились мрачные горы,
    Вековая обитель разбоя, Тигрэ,
    Где оскалены бездны, взъерошены боры
    И вершины стоят в снеговом серебре.

    В плодоносной Амхаре и сеют и косят,
    Зебры любят мешаться в домашний табун,
    И под вечер прохладные ветры разносят
    Звуки песен гортанных и рокота струн.

    Абиссинец поет, и рыдает багана,
    Воскрешая минувшее, полное чар;
    Было время, когда перед озером Тана
    Королевской столицей взносился Гондар.

    Под платанами спорил о Боге ученый,
    Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,
    Живописцы писали царя Соломона
    Меж царицею Савской и ласковым львом.

    Но, поверив Шоанской изысканной лести,
    Из старинной отчизны поэтов и роз,
    Мудрый слон Абиссинии, негус Негести,
    В каменистую Шоа свой трон перенес.

    В Шоа воины хитры, жестоки и грубы,
    Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж,
    Любят слушать одни барабаны да трубы,
    Мазать маслом ружье да оттачивать меч.

    Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей,
    Людоедов и карликов в чаще лесов
    Своему Менелику они покорили,
    Устелили дворец его шкурами львов.

    И, смотря на потоки у горных подножий,
    На дубы и полдневных лучей торжество,
    Европеец дивится, как странно похожи
    Друг на друга народ и отчизна его.

    Колдовская страна! Ты на дне котловины
    Задыхаешься, льется огонь с высоты,
    Над тобою разносится крик ястребиный,
    Но в сиянье заметишь ли ястреба ты?

    Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,
    Слишком много здесь этой паленой травы…
    Осторожнее! В ней притаились удавы,
    Притаились пантеры и рыжие львы.

    По обрывам и кручам дорогой тяжелой
    Поднимись и нежданно увидишь вокруг
    Сикоморы и розы, веселые села
    И зеленый, народом пестреющий, луг.

    Там колдун совершает привычное чудо,
    Тут, покорна напеву, танцует змея,
    Кто сто талеров взял за больного верблюда,
    Сев на камень в тени, разбирает судья.

    Поднимись еще выше! Какая прохлада!
    Точно позднею осенью, пусты поля,
    На рассвете ручьи замерзают, и стадо
    Собирается кучей под кровлей жилья.

    Павианы рычат средь кустов молочая,
    Перепачкавшись в белом и липком соку,
    Мчатся всадники, длинные копья бросая,
    Из винтовок стреляя на полном скаку.

    Выше только утесы, нагие стремнины,
    Где кочуют ветра да ликуют орлы,
    Человек не взбирался туда, и вершины
    Под тропическим солнцем от снега белы.

    И повсюду, вверху и внизу, караваны
    Видят солнце и пьют неоглядный простор,
    Уходя в до сих пор неизвестные страны
    За слоновою костью и золотом гор.

    Как любил я бродить по таким же дорогам
    Видеть вечером звезды, как крупный горох,
    Выбегать на холмы за козлом длиннорогим,
    На ночлег зарываться в седеющий мох!

    Есть музей этнографии в городе этом
    Над широкой, как Нил, многоводной Невой,
    В час, когда я устану быть только поэтом,
    Ничего не найду я желанней его.

    Я хожу туда трогать дикарские вещи,
    Что когда-то я сам издалёка привез,
    Чуять запах их странный, родной и зловещий,
    Запах ладана, шерсти звериной и роз.

    И я вижу, как знойное солнце пылает,
    Леопард, изогнувшись, ползет на врага,
    И как в хижине дымной меня поджидает
    Для веселой охоты мой старый слуга.

    Николай Гумилев
    1918, 1921

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Абиссинские песни

    I. Военная

    Носороги топчут наше дурро,
    Обезьяны обрывают смоквы,
    Хуже обезьян и носорогов
    Белые бродяги итальянцы.

    Первый флаг забился над Харраром,
    Это город раса Маконена,
    Вслед за ним проснулся древний Аксум,
    И в Тигрэ заухали гиены.

    По лесам, горам и плоскогорьям
    Бегают свирепые убийцы,
    Вы, перерывающие горло,
    Свежей крови вы напьетесь нынче.

    От куста к кусту переползайте,
    Как ползут к своей добыче змеи,
    Прыгайте стремительно с утесов —
    Вас прыжкам учили леопарды.

    Кто добудет в битве больше ружей,
    Кто зарежет больше итальянцев,
    Люди назовут того ашкером
    Самой белой лошади негуса.

    II. Пять быков

    Я служил пять лет у богача,
    Я стерег в полях его коней,
    И за то мне подарил богач
    Пять быков, приученных к ярму.

    Одного из них зарезал лев,
    Я нашел в траве его следы,
    Надо лучше охранять крааль,
    Надо на ночь зажигать костер.

    А второй взбесился и бежал,
    Звонкою ужаленный осой.
    Я блуждал по зарослям пять дней,
    Но нигде не мог его найти.

    Двум другим подсыпал мой сосед
    В пойло ядовитой белены,
    И они валялись на земле
    С высунутым синим языком.

    Заколол последнего я сам,
    Чтобы было чем попировать
    В час, когда пылал соседский дом
    И вопил в нем связанный сосед.

    III. Невольничья

    По утрам просыпаются птицы,
    Выбегают в поле газели,
    И выходит из шатра европеец,
    Размахивая длинным бичом.

    Он садится под тенью пальмы,
    Обвернув лицо зеленой вуалью,
    Ставит рядом с собой бутылку виски
    И хлещет ленящихся рабов.

    Мы должны чистить его вещи,
    Мы должны стеречь его мулов,
    А вечером есть солонину,
    Которая испортилась днем.

    Слава нашему хозяину-европейцу!
    У него такие дальнобойные ружья,
    У него такая острая сабля
    И так больно хлещущий бич!

    Слава нашему хозяину-европейцу!
    Он храбр, но он недогадлив:
    У него такое нежное тело,
    Его сладко будет пронзить ножом!

    IV. Занзибарские девушки

    Раз услышал бедный абиссинец,
    Что далеко, на севере, в Каире
    Занзибарские девушки пляшут
    И любовь продают за деньги.

    А ему давно надоели
    Жирные женщины Габеша,
    Хитрые и злые сомалийки
    И грязные поденщицы Каффы.

    И отправился бедный абиссинец
    На своем единственном муле
    Через горы, леса и степи
    Далеко, далеко на север.

    На него нападали воры,
    Он убил четверых и скрылся,
    А в густых лесах Сенаара
    Слон-отшельник растоптал его мула.

    Двадцать раз обновлялся месяц,
    Пока он дошел до Каира,
    И вспомнил, что у него нет денег,
    И пошел назад той же дорогой.

    Николай Гумилев
    1911

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Ангел-Хранитель

    Он мне шепчет: «Своевольный,
    Что ты так уныл?
    Иль о жизни прежней, вольной,
    Тайно загрустил?

    Полно! Разве всплески, речи
    Сумрачных морей
    Стоят самой краткой встречи
    С госпожой твоей?

    Так ли с сердца бремя снимет
    Голубой простор,
    Как она, когда поднимет
    На тебя свой взор?

    Ты волен предаться гневу,
    Коль она молчит,
    Но покинуть королеву
    Для вассала — стыд».

    Так и ночью молчаливой,
    Днем и поутру
    Он стоит, красноречивый,
    За свою сестру.

    Николай Гумилев
    1912

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (1 голос, в среднем: 5 из 5)
    Читать далее
  • Андрей Рублев

    Я твердо, я так сладко знаю,
    С искусством иноков знаком,
    Что лик жены подобен раю,
    Обетованному Творцом.

    Нос — это древа ствол высокий;
    Две тонкие дуги бровей
    Над ним раскинулись, широки,
    Изгибом пальмовых ветвей.

    Два вещих сирина, два глаза,
    Под ними сладостно поют,
    Велеречивостью рассказа
    Все тайны духа выдают.

    Открытый лоб — как свод небесный,
    И кудри — облака над ним;
    Их, верно, с робостью прелестной
    Касался нежный серафим.

    И тут же, у подножья древа,
    Уста — как некий райский цвет,
    Из-за какого матерь Ева
    Благой нарушила завет.

    Все это кистью достохвальной
    Андрей Рублев мне начертал,
    И в этой жизни труд печальный
    Благословеньем Божьим стал.

    Николай Гумилев
    Январь 1916

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Африканская ночь

    Полночь сошла, непроглядная темень,
    Только река от луны блестит,
    А за рекой неизвестное племя,
    Зажигая костры, шумит.

    Завтра мы встретимся и узнаем,
    Кому быть властителем этих мест;
    Им помогает черный камень,
    Нам — золотой нательный крест.

    Вновь обхожу я бугры и ямы,
    Здесь будут вещи, мулы — тут.
    В этой унылой стране Сидамо
    Даже деревья не растут.

    Весело думать: если мы одолеем,-
    Многих уже одолели мы,-
    Снова дорога желтым змеем
    Будет вести с холмов на холмы.

    Если же завтра волны Уэбы
    В рев свой возьмут мой предсмертный вздох,
    Мертвый, увижу, как в бледном небе
    С огненным черный борется бог.

    Николай Гумилев
    1913, Восточная Африка

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Ахилл и Одиссей

    О д и с с е й

    Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,
    Вместо доспехов меха леопарда
    С негой обвили могучие мускулы.
    Чувствую запах не крови, а нарда.

    Сладкими винами кубок твой полнится,
    Тщетно вождя ожидают в отряде.
    И завивает, как деве, невольница
    Черных кудрей твоих длинные пряди.

    Ты отдыхаешь под светлыми кущами.
    Сердце безгневно и взор твой лилеен
    В час, когда дебри покрыты бегущими,
    Поле — телами убитых ахеян.

    Каждое утро страдания новые…
    Вот — я раскрыл пред тобою одежды —
    Видишь, как кровь убегает багровая?
    Это не кровь, это наши надежды.

    А х и л л

    Брось, Одиссей, эти стоны притворные.
    Красная кровь вас с землей не разлучит.
    А у меня она страшная, черная,
    В сердце скопилась и давит и мучит.

    Николай Гумилев
    1907

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Баллада (Влюбленные, чья грусть…)

    Влюбленные, чья грусть как облака,
    И нежные, задумчивые леди,
    Какой дорогой вас ведет тоска,
    К какой еще неслыханной победе
    Над чарой вам назначенных наследий?
    Где вашей вечной грусти и слезам
    Целительный предложится бальзам?
    Где сердце запылает, не сгорая?
    В какой пустыне явится глазам,
    Блеснет сиянье розового рая?

    Вот я нашел, и песнь моя легка,
    Как память о давно прошедшем бреде,
    Могучая взяла меня рука,
    Уже слетел к дрожащей Андромеде
    Персей в кольчуге из горящей меди.
    Пускай вдали пылает лживый храм,
    Где я теням молился и словам,
    Привет тебе, о родина святая!

    Влюбленные, пытайте рок, и вам
    Блеснет сиянье розового рая.
    В моей стране спокойная река,
    В полях и рощах много сладкой снеди,
    Там аист ловит змей у тростника,
    И в полдень, пьяны запахом камеди,
    Кувыркаются рыжие медведи.
    И в юном мире юноша Адам,
    Я улыбаюсь птицам и плодам,
    И знаю я, что вечером, играя,
    Пройдет Христос-младенец по водам,
    Блеснет сиянье розового рая.

    Посылка

    Тебе, подруга, эту песнь отдам.
    Я веровал всегда твоим стопам,
    Когда вела ты, нежа и карая,
    Ты знала все, ты знала, что и нам
    Блеснет сиянье розового рая.

    Николай Гумилев
    1912

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • В небесах

    Ярче золота вспыхнули дни,
    И бежала Медведица-ночь.
    Догони ее, князь, догони,
    Зааркань и к седлу приторочь!

    Зааркань и к седлу приторочь,
    А потом в голубом терему
    Укажи на Медведицу-ночь
    Богатырскому Псу своему.

    Мертвой хваткой вцепляется Пес,
    Он отважен, силен и хитер,
    Он звериную злобу донес
    К медведям с незапамятных пор.

    Никуда ей тогда не спастись,
    И издохнет она наконец,
    Чтобы в небе спокойно паслись
    Козерог, и Овен, и Телец.

    Николай Гумилев
    1910

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • В пустыне

    Давно вода в мехах иссякла,
    Но, как собака, не умру:
    Я в память дивного Геракла
    Сперва отдам себя костру.

    И пусть, пылая, жалят сучья,
    Грозит чернеющий Эреб,
    Какое странное созвучье
    У двух враждующих судеб!

    Он был героем, я — бродягой,
    Он — полубог, — полузверь,
    Но с одинаковой отвагой
    Стучим мы в замкнутую дверь.

    Пред смертью все, Терсит и Гектор,
    Равно ничтожны и славны,
    Я также выпью сладкий нектар
    В полях лазоревой страны

    Николай Гумилев
    До 9 декабря 1908, Царское Село

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее