Стихи Андрея Вознесенского

  • Автопортрет

    Он тощ, словно сучья. Небрит и мордаст.
    Под ним третьи сутки
    трещит мой матрац.
    Чугунная тень по стене нависает.
    И губы вполхари, дымясь, полыхают.

    «Приветик, — хрипит он, — российской поэзии.
    Вам дать пистолетик? А, может быть, лезвие?
    Вы — гений? Так будьте ж циничнее к хаосу…
    А может, покаемся?..

    Послюним газетку и через минутку
    свернем самокритику, как самокрутку?..»

    Зачем он тебя обнимет при мне?
    Зачем он мое примеряет кашне?
    И щурит прищур от моих папирос…

    Чур меня! Чур!
    SOS!

    Андрей Вознесенский
    1963

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Антимиры

    Живет у нас сосед Букашкин,
    в кальсонах цвета промокашки.
    Но, как воздушные шары,
    над ним горят
    Антимиры!

    И в них магический, как демон,
    Вселенной правит, возлежит
    Антибукашкин, академик
    и щупает Лоллобриджид.

    Но грезятся Антибукашкину
    виденья цвета промокашки.

    Да здравствуют Антимиры!
    Фантасты — посреди муры.
    Без глупых не было бы умных,
    оазисов — без Каракумов.

    Нет женщин — есть антимужчины,
    в лесах ревут антимашины.
    Есть соль земли. Есть сор земли.
    Но сохнет сокол без змеи.

    Люблю я критиков моих.
    На шее одного из них,
    благоуханна и гола,
    сияет антиголова!..

    …Я сплю с окошками открытыми,
    а где-то свищет звездопад,
    и небоскребы сталактитами
    на брюхе глобуса висят.

    И подо мной вниз головой,
    вонзившись вилкой в шар земной,
    беспечный, милый мотылек,
    живешь ты, мой антимирок!

    Зачем среди ночной поры
    встречаются антимиры?

    Зачем они вдвоем сидят
    и в телевизоры глядят?

    Им не понять и пары фраз.
    Их первый раз — последний раз!

    Сидят, забывши про бонтон,
    ведь будут мучиться потом!
    И уши красные горят,
    как будто бабочки сидят…

    …Знакомый лектор мне вчера
    сказал: «Антимиры? Мура!»

    Я сплю, ворочаюсь спросонок,
    наверно, прав научный хмырь.

    Мой кот, как радиоприемник,
    зеленым глазом ловит мир.

    Андрей Вознесенский
    1961

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Баллада 41-го года

    Партизанам Керченской каменоломни

    Рояль вползал в каменоломню.
    Его тащили на дрова
    К замерзшим чанам и половням.
    Он ждал удара топора!

    Он был без ножек, черный ящик,
    Лежал на брюхе и гудел.
    Он тяжело дышал, как ящер,
    В пещерном логове людей.

    А пальцы вспухшие алели.
    На левой — два, на правой — пять…
    Он
    опускался
    на колени,
    Чтобы до клавишей достать.

    Семь пальцев бывшего завклуба!
    И, обмороженно-суха,
    С них, как с разваренного клубня,
    Дымясь, сползала шелуха.

    Металась пламенем сполошным
    Их красота, их божество…
    И было величайшей ложью
    Все, что игралось до него!

    Все отраженья люстр, колонны…
    Во мне ревет рояля сталь.
    И я лежу в каменоломне.
    И я огромен, как рояль.

    Я отражаю штолен сажу.
    Фигуры. Голод. Блеск костра.
    И как коронного пассажа,
    Я жду удара топора!

    Андрей Вознесенский
    1960

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (3 голоса, в среднем: 2.7 из 5)
    Читать далее
  • Баллада точки

    «Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!.»
    Балда!
    Вы забыли о пушкинской пуле!

    Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
    В пробитые головы лучших поэтов.
    Стрелою пронзив самодурство и свинство,
    К потомкам неслась траектория свиста!
    И не было точки. А было —— начало.

    Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
    И точка тоннеля, как дуло, черна…
    В бессмертье она?
    Иль в безвестность она?..

    Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой —-
    Вторая проекция той же прямой.

    В природе по смете отсутствует точка.
    Мы будем бессмертны.
    И это —— точно!

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Бьет Женщина

    В чьем ресторане, в чьей стране — не вспомнишь,
    но в полночь
    есть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год,
    и женщина разгневанная — бьет!

    Быть может, ей не подошла компания,
    где взгляды липнут, словно листья банные?
    За что — неважно. Значит, им положено —
    пошла по рожам, как белье полощут.

    Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая!
    Вмажь майонезом лысому в подтяжках.
    Бей, женщина!
    Массируй им мордасы!
    За все твои грядущие матрасы,

    за то, что ты во всем передовая,
    что на земле давно матриархат —
    отбить,
    обуть,
    быть умной,
    хохотать,-
    такая мука — непередаваемо!

    Влепи в него салат из солонины.
    Мужчины, рыцари,
    куда ж девались вы?!
    Так хочется к кому-то прислониться —
    увы…

    Бей, реваншистка! Жизнь — как белый танец.
    Не он, а ты его, отбивши, тянешь.
    Пол-литра купишь.
    Как он скучен, хрыч!
    Намучишься, пока расшевелишь.

    Ну можно ли в жилет пулять мороженым?!
    А можно ли
    в капронах
    ждать в морозы?
    Самой восьмого покупать мимозы —
    можно?!

    Виновные, валитесь на колени,
    колонны,
    люди,
    лунные аллеи,
    вы без нее давно бы околели!
    Смотрите,
    из-под грязного стола —
    она, шатаясь, к зеркалу пошла.

    «Ах, зеркало, прохладное стекло,
    шепчу в тебя бессвязными словами,
    сама к себе губами
    прислоняюсь
    и по тебе
    сползаю
    тяжело,
    и думаю: трусишки, нету сил —
    меня бы кто хотя бы отлупил!..»

    Андрей Вознесенский
    1964

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (1 голос, в среднем: 5 из 5)
    Читать далее
  • Бьют женщину

    Бьют женщину. Блестит белок.
    В машине темень и жара.
    И бьются ноги в потолок,
    как белые прожектора!

    Бьют женщину. Так бьют рабынь.
    Она в заплаканной красе
    срывает ручку как рубильник,
    выбрасываясь
    на шоссе!

    И взвизгивали тормоза.
    К ней подбегали, тормоша.
    И волочили и лупили
    лицом по лугу и крапиве…
    Подонок, как он бил подробно,
    стиляга, Чайльд-Гарольд, битюг!
    Вонзался в дышащие ребра
    ботинок узкий, как утюг.

    О, упоенье оккупанта,
    изыски деревенщины…
    У поворота на Купавну
    бьют женщину.

    Бьют женщину. Веками бьют,
    бьют юность, бьет торжественно
    набата свадебного гуд,
    бьют женщину.

    А от жаровен на щеках
    горящие затрещины?
    Мещанство, быт — да еще как! —
    бьют женщину.

    Но чист ее высокий свет,
    отважный и божественный.
    Религий — нет,
    знамений — нет.
    Есть
    Женщина!..

    …Она как озеро лежала,
    стояли очи как вода,
    и не ему принадлежала
    как просека или звезда,

    и звезды по небу стучали,
    как дождь о черное стекло,
    и, скатываясь,
    остужали
    ее горячее чело.

    Андрей Вознесенский
    1960

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (1 голос, в среднем: 5 из 5)
    Читать далее
  • В дни неслыханно болевые

    В дни неслыханно болевые
    быть без сердца — мечта.
    Чемпионы лупили навылет —
    ни черта!

    Продырявленный, точно решёта,
    утешаю ажиотаж:
    «Поглазейте в меня, как в решетку,-
    так шикарен пейзаж!»

    Но неужто узнает ружье,
    где,
    привязано нитью болезненной,
    бьешься ты в миллиметре от лезвия,
    ахиллесово
    сердце
    мое!?

    Осторожнее, милая, тише…
    Нашумело меняя места,
    Я ношусь по России —
    как птица
    отвлекает огонь от гнезда.

    Все болишь? Ночами пошаливаешь?
    Ну и плюс!
    Не касайтесь рукою шершавою —
    я от судороги — валюсь.

    Невозможно расправиться с нами.
    Невозможнее — выносить.
    Но еще невозможней —
    вдруг снайпер
    срежет
    нить!

    Андрей Вознесенский
    1965

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • В человеческом организме

    В человеческом организме
    девяносто процентов воды,
    как, наверное, в Паганини,
    девяносто процентов любви.

    Даже если — как исключение —
    вас растаптывает толпа,
    в человеческом
    назначении —
    девяносто процентов добра.

    Девяносто процентов музыки,
    даже если она беда,
    так во мне,
    несмотря на мусор,
    девяносто процентов тебя.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (2 голоса, в среднем: 5 из 5)
    Читать далее
  • Вальс при свечах

    Любите при свечах,
    танцуйте до гудка,
    живите — при сейчас,
    любите — при когда?

    Ребята — при часах,
    девчата при серьгах,
    живите — при сейчас,
    любите — при Всегда,

    прически — на плечах,
    щека у свитерка,
    начните — при сейчас,
    очнитесь — при всегда.

    Цари? Ищи-свищи!
    Дворцы сминаемы.
    А плечи все свежи
    и несменяемы.

    Когда? При царстве чьем?
    Не ерунда важна,
    а важно, что пришел.
    Что ты в глазах влажна.

    Зеленые в ночах
    такси без седока…
    Залетные на час,
    останьтесь навсегда…

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее
  • Васильки Шагала

    Лик ваш серебряный, как алебарда.
    Жесты легки.
    В вашей гостинице аляповатой
    в банке спрессованы васильки.

    Милый, вот что вы действительно любите!
    С Витебска ими раним и любим.
    Дикорастущие сорные тюбики
    с дьявольски
    выдавленным
    голубым!

    Сирый цветок из породы репейников,
    но его синий не знает соперников.
    Марка Шагала, загадка Шагала —
    рупь у Савеловского вокзала!

    Это росло у Бориса и Глеба,
    в хохоте нэпа и чебурек.
    Во поле хлеба — чуточку неба.
    Небом единым жив человек.

    Их витражей голубые зазубрины —
    с чисто готической тягою вверх.
    Поле любимо, но небо возлюблено.
    Небом единым жив человек.

    В небе коровы парят и ундины.
    Зонтик раскройте, идя на проспект.
    Родины разны, но небо едино.
    Небом единым жив человек.

    Как занесло васильковое семя
    на Елисейские, на поля?
    Как заплетали венок Вы на темя
    Гранд Опера, Гранд Опера!

    В век ширпотреба нет его, неба.
    Доля художников хуже калек.
    Давать им сребреники нелепо —
    небом единым жив человек.

    Ваши холсты из фашистского бреда
    от изуверов свершали побег.
    Свернуто в трубку запретное небо,
    но только небом жив человек.

    Не протрубили трубы господни
    над катастрофою мировой —
    в трубочку свернутые полотна
    воют архангельскою трубой!

    Кто целовал твое поле, Россия,
    пока не выступят васильки?
    Твои сорняки всемирно красивы,
    хоть экспортируй их, сорняки.

    С поезда выйдешь — как окликают!
    По полю дрожь.
    Поле пришпорено васильками,
    как ни уходишь — все не уйдешь…

    Выйдешь ли вечером — будто захварываешь,
    во поле углические зрачки.
    Ах, Марк Захарович, Марк Захарович,
    все васильки, все васильки…

    Не Иегова, не Иисусе,
    ах, Марк Захарович, нарисуйте
    непобедимо синий завет —
    Небом Единым Жив Человек.

    Андрей Вознесенский

    1. 5
    2. 4
    3. 3
    4. 2
    5. 1
    (0 голосов, в среднем: 0 из 5)
    Читать далее